Скорость имеет значение
Категория
Cтатьи
Ключевой фигурой в процедуре санации и банкротства является антикризисный управляющий, от профессионализма которого зависит конечный результат ее реализации. На вопросы редакции отвечает антикризисный управляющий из Бреста Г.В. ДРЕБЕЗОВА.
— Галина Владимировна, еще Лев Толстой писал, что «счастливые семьи счастливы одинаково, а каждая несчастная семья несчастлива по-своему». Насколько правомерен этот тезис по отношению к неблагополучным предприятиям?
— Двух абсолютно одинаковых предприятий не бывает, каждое имеет свои проблемы. Есть, конечно, схожие обстоятельства, приведшие к банкротству. Мой опыт показывает, что примерно в половине случаев имеет место преднамеренное банкротство. Это делается для того, чтобы вымыть активы, капиталы, а часть учредителей стремится таким образом заполучить лучшую часть имущества. Мы сообщаем об этих случаях правоохранительным органам. Но наше законодательство таково, что в итоге оказывается виновным антикризисный управляющий, а не тот, кто довел предприятие до банкротства. Ни по одному такому делу виновные в преднамеренном банкротстве не были привлечены к ответственности.
— А насколько совершенно наше законодательство в этой области права?
— Нынешний закон о санации и экономической несостоятельности (банкротстве) неплохой. Но принятие в ноябре 2003 г. Указа №508, на мой взгляд, нанесло огромный ущерб как государственному бюджету, так и экономике государства в целом. Складывается впечатление, что те, кто готовил этот документ на подпись главе государства, не понимают тенденций, которые складываются в экономике страны. Ведь ключевое звено в процедуре банкротства — управляющий…
— Тогда давайте подробней остановимся на этой персоне. Что вас, как управляющего с большим опытом работы, не устраивает в действующем законодательстве?
— В Германии стать антикризисным управляющим очень сложно: нужно обладать огромным профессиональным и жизненным опытом и пройти 10-летнюю стажировку в качестве помощника. У нас же будущих управляющих берут даже с биржи труда. После краткосрочного 3-месячного обучения они получают лицензию на осуществление данного вида деятельности. Возможно, это замечательные люди, но я никогда не поверю, что человек, который не смог самостоятельно решить проблему собственного трудоустройства, сможет помочь выбраться из финансовой «ямы» целому предприятию. Для такой работы нужны люди, обладающие качествами лидера. Вряд ли такие качества можно найти в недавнем безработном.
Я в свое время окончила Высшую коммерческую школу при Академии внешней торговли СССР. И даже обладая большим багажом знаний и успешным опытом работы в качестве управляющего на довольно крупных предприятиях с 1999 г., могу сказать, что «ничего не знаю». Потому что это невероятно сложные дела с невероятно сложными процедурами, которые «не по зубам» случайным людям.
Кроме того, у нас сложился абсолютно неэффективный институт «государственных» управляющих. Принимая решение о создании такого института, просчитывалось ли, во что он обходится налогоплательщикам? Начнем с затрат на обучение. Оно стоит примерно 1 тыс. долл. Сюда нужно добавить оплату проезда к месту обучения, командировочные расходы, оплату за проживание в гостинице, сохранение среднего заработка на основном месте работы. В итоге на одного подготовленного специалиста получается 2,5-3 тыс. долл.
Но есть ли смысл его готовить, если он работает точно так же, как прежний директор предприятия? Здесь все, как в известном математическом постулате: «От перемены мест слагаемых сумма не меняется». В год же необходимо «банкротить» 1,5-2 тыс. предприятий, а это значит, что нужно столько же управляющих, поскольку положения Указа №508 запрещают одному управляющему вести более одного дела по полной процедуре банкротства.
Бюджету такое обучение обходится в солидную «копеечку». При этом группе управляющих выплачивается вознаграждение за счет средств должника, а значит уменьшается возврат средств кредиторам. А иногда вообще заключается контракт, и управляющий получает вознаграждение без каких-либо обязательств перед кредиторами. Государству такая «работа» обходится в 4-6 млн. руб.
В то время как с институтом независимых управляющих государство ничего не теряет, так как они проходят обучение за свои средства. Оплачивается наш труд невысоко — всего 465 тыс. руб. в месяц. При этом государству возвращаются долги, а не накапливаются новые. Потому что, как правило, на этот нелегкий «хлеб» в большинстве своем идут высокопрофессиональные люди с задатками лидера. А научить быть лидером невозможно!
Но самое главное — необходим опыт, который можно получить, лишь неоднократно побывав в роли управляющего. Специалисты, прошедшие обучение за государственный счет, такого опыта не имеют, поэтому и результат их работы чаще всего получается отрицательным.
Еще одной проблемой является то, что наши судебные органы, назначив управляющего, не работают с ним так, как должны. Кроме абсолютно обоснованного требования строго придерживаться буквы закона, в случае необходимости они должны защитить управляющего при возникающих проблемах. Особенно, когда он профессионально выполняет свои обязанности, не нанося ущерба кредиторам.
У нас же жалобы на управляющего рассматриваются келейно, на закрытом судебном заседании. Суд посылает эти жалобы в Департамент по санации и банкротству, который и принимает окончательное решение. В то время как по закону эта роль отведена суду. В итоге, если у нас возникают проблемы с ненадлежащим должником (с кредиторами такие проблемы бывают очень редко), страдает управляющий.
Еще один несуразный момент нашего законодательства состоит в том, что по нему управляющий действует от имени и в интересах должника, а на практике — от своего имени. Поэтому, на мой взгляд, управляющим не может быть юридическое лицо, потому что эта роль «написана» для личности, а не для некого аморфного ООО, ЗАО или ОДО.
Кроме того, личная ответственность всегда лучше коллегиальной безответственности. И на практике исполнения процедуры банкротства мне не известно ни одного случая, когда бы юридическое лицо, действовавшее в качестве управляющего, добилось успеха. Все положительные результаты на этом поприще достигнуты конкретными индивидами. В законодательстве других стран такой правовой нонсенс, как наделение юридического лица правами управляющего по банкротству, отсутствует.
— Но в одиночку всегда труднее добиться успеха, даже самому квалифицированному специалисту. Ведь нужно совмещать в себе сразу несколько профессий: юриста, экономиста, бухгалтера, логистика, менеджера…
— Из своей практики скажу, что до Указа №508 на сложных предприятиях мы обычно работали командой управляющих, которая состояла из высококвалифицированных специалистов разных профессий. Потому что были другие условия оплаты. Управляющий обязательно должен иметь возможность заплатить профессионалам, каждый из которых в своей профессии имеет имя, достойное вознаграждение.
— Вы уже говорили о том, что примерно половина банкротств являются преднамеренными. А остальные 50 % — «плод» чьих ошибок?
— Из этих 50% примерно 40% предприятий становятся банкротами в результате законодательного ухудшения условий хозяйствования. Это можно проиллюстрировать на примере транспортной отрасли. Когда в конце 90-х гг. субъекты хозяйствования ввозили на территорию страны автотранспорт на условиях арендных отношений, то таможня оформляла его по 401-му и 402-му кодам, что освобождало от уплаты таможенной пошлины.
Вдруг, через 5 лет, таможня изменила свою позицию и потребовала выплатить таможенные платежи. После введения этих норм в действие сотни крупных транспортных предприятий мгновенно оказались банкротами. Одно из таких предприятий за 30 месяцев нам удалось «поднять с колен», причем имеющееся число транспортных средств увеличилось там с 5 до 50 единиц.
Но, к сожалению, такие случаи единичны. Только в Бресте десятки предприятий просто прекратили свое существование. Следовательно, люди лишились рабочих мест, а местный и республиканский бюджеты — налоговых поступлений. В итоге государство, выиграв сотни миллионов рублей, проиграло в долгосрочной перспективе сотни миллиардов. К сожалению, у нас не просчитываются экономические последствия принятия подобных решений.
Еще одна причина банкротства — неграмотные действия менеджеров. Мне приходится часто читать лекции, в том числе и детям. Буквально этим летом встречалась с учениками 4-х классов из России и Беларуси. В отличие от наших российские дети знают, что такое безработица, акции, банки, как формируется налоговая база и т.д. А все потому, что в российских школах уже есть курс по экономическому образованию. А значит и шансов подготовить современных менеджеров у России больше, чем у нас. Ибо экономическое мышление нужно воспитывать с раннего возраста, на примере семейного бюджета. Тогда, став менеджерами, эти люди смогут более эффективно управлять не только собственными расходами и доходами, но и бюджетом предприятия, региона, государства.
— Зависят ли конечные результаты процедуры банкротства от срока их начала?
— Безусловно! У нас многие руководители боятся самого этого слова, поэтому и процедуру вхождения оттягивают «до последнего». Практика же показывает, что там, где предприятие своевременно входит в процедуру банкротства, оно реально погашает долги перед кредиторами первой и второй очереди, а это налоги и заработная плата. Безусловно, все долги отдать порой не удается. Но при этом надо иметь в виду, что даже в благополучной Германии только 2% кредиторов пятой очереди получают свои долги обратно.
Несвоевременное же начало процедуры опасно тем, что число кредиторов и долгов нарастает как снежный ком. В итоге там, где можно было бы «обойтись» несколькими миллионами, накапливается несколько десятков или сотен миллионов рублей долга. А значит и число пострадавших кредиторов резко возрастает.
В Германии собственник по закону обязан своевременно обратиться в суд с заявлением о возбуждении процедуры банкротства. Если он этого не делает в установленные законом сроки, то несет не только субсидиарную, но и уголовную ответственность. Если бы мы в своем законодательстве отразили такие подходы, то многие проблемы просто ушли бы в небытие. В Германии уже после двухнедельной задержки платежей предприятие может быть поставлено в разряд банкротов.
К сожалению, в новой редакции закона, который сейчас находится на рассмотрении в парламенте нашей страны, какая-либо ответственность с собственника вообще снята, что, на мой взгляд, недопустимо. Ибо в этом случае вся «головная боль» будет переложена на кредиторов. К тому же этим проектом предусматривается, что вхождение в саму процедуру обязательно лишь в том случае, когда коэффициент соотношения пассивов и активов более 0,85.
Но у нас активы зачастую просто «нарисованы» устаревшей системой бухгалтерского учета и ничего общего не имеют с реальным положением дел. Чтобы убедится в этом, достаточно обратиться к практике распродажи имущества должников. Оно с трудом распродается по цене в 3-5 раз более низкой, чем его балансовая стоимость.
— Видимо, главным кредитором продолжает оставаться государство. А что происходит с теми платежами, которые накапливаются и не исполняются проблемными предприятиями перед фондом социальной защиты?
— У нас очень много предприятий, которые эти платежи не платят. Это может «аукнуться» как нынешнему, так и последующим поколениям. Даже в случае признания таких предприятий банкротами и продажи всего принадлежащего им имущества вырученных средств не хватит, чтобы погасить задолженность перед фондом социальной защиты. А если средства в фонд социальной защиты не уплачены, то люди теряют пенсионный стаж и право на пенсию, которую они заработали честным трудом.
Подобная ситуация сложилась на одном из предприятий, которое я веду, там люди потеряли от 10 до 15% честно заработанной пенсии. С годами эта проблема будет еще острее, но, к сожалению, над ней сегодня никто не задумывается. Из примерно 1,5 тыс. предприятий, находящихся в процедуре банкротства, примерно 1 тыс. имеет похожие проблемы. Предприятия закрываются, а дела в архив не передаются.
При этом управляющий не может привлечь бывшее руководство предприятия и его собственников к ответственности. А без подтверждающих документов люди теряют стаж работы, который принимается во внимание при начислении пенсий. Ведь персонифицированный учет ведется только последние 3 года, а значит все данные, которые накапливались до этого, могут быть утеряны.
— Не зря закон называется «О санации и банкротстве». А как проходит сам процесс санации?
— Если посмотреть по статистике, то как таковой санации у нас нет. Она возможна лишь в том случае, если предприятия будут входить в эту процедуру своевременно.
Когда управляющий приходит на предприятие, оно уже имеет изношенные основные фонды, огромную кредиторскую задолженность, которую погасить нереально. Быстрая ликвидация и продажа предприятия оказываются подчас самым эффективным способом возврата долгов. Но у нас этот процесс затягивается, иногда по 3-4 года мы не можем продать имущество, потому что балансовая стоимость основных фондов значительно выше их ликвидационной стоимости.
Например, один из винодельческих заводов, находящийся в стадии ликвидации, по нашим методикам оценивается в 18 млрд. руб. А мы его уже больше года не можем продать по ликвидационной стоимости 3,5 млрд. руб. Хотя его настоящая цена может быть еще ниже и, возможно, стоило бы его продать за 1 млрд., чтобы вернуть хотя бы часть долгов. Но пока по нашему законодательству решающее слово остается за кредиторами, которые «тянут до последнего», надеясь получить больше денег. В итоге же могут ничего не получить. Такой устаревший оценочный подход искажает всю экономическую картину, потому что если бы все оценивалось по реальной стоимости, то и долги были бы меньшими, поскольку под залог основных фондов берется большая часть кредитов.
— Вы уже вкратце останавливались на некоторых положениях новой редакции закона, который сейчас находится на рассмотрении в парламенте. Какие из положений этого проекта кажутся вам спорными?
— Во-первых, всегда желательно вносить такие изменения, которые будут улучшать закон, а не ухудшать его. Нынешний вариант намного лучше того, что предлагается. Понятно, что в новом варианте необходимо было отразить изменения, появившиеся после принятия Указа №508. Но предлагаемые изменения касаются не только тех правовых позиций, которые были отражены в этом правовом акте. Они «размывают» ответственность собственника и должника, что недопустимо. В то же время нынешний закон четко прописывает обязанности кредитора, должника, собственника.
Сегодняшний наш закон намного лучше российского, который многими своими положениями ввел в практику криминальные «разборки», а не процесс урегулирования долговых обязательств. Предлагаемые поправки в наш закон могут привести к таким же печальным последствиям.
Все изменения необходимо вносить с величайшей осторожностью, так как в любом законодательном акте есть ключевые моменты, с ослаблением которых весь закон «рассыпается» и перестает эффективно работать. В нынешний закон нужно было внести лишь кое-какие косметические поправки, но не переделывать его основополагающие положения. К сожалению, в нашем случае это как раз и произошло. Обидно, что такие изменения предложил Департамент по санации и банкротству, а ведь он как никто другой владеет ситуацией, с которой приходится сталкиваться в процедуре санации и банкротства.
Безусловно, мы продолжим работу, теперь с законодателями. Хотелось бы верить, что нам удастся сохранить все хорошее, что есть в нынешнем законе. А принятые изменения будут способствовать более эффективному процессу прохождения процедуры банкротства, в результате чего выиграют кредиторы, должники и государство в целом.
Александр ГАЛЬКЕВИЧ, журнал «Директор», октябрь 2006 г.
Комментарии
0